Возьми это сам.
Чудеса рядом, в полушаге от тебя. Нужно только этот полушаг сделать, именно полушаг – не шаг и не стометровку. И никто за тебя его не сделает, как не поест, не поспит и в туалет за тебя не сходит.
Но это же к лучшему, правда? Если ты что-то берешь сам – это и впрямь то, что тебе интересно. Нужно? А вдруг это тебе совсем и не требуется, и даже вредно? Да не бзди… Вряд ли кто-то другой лучше тебя знает, что тебе нужно. Желания в большей или меньшей степени выражают наши действительные потребности. Главное – понять, что за потребность, чтобы не пытаться наесться водой и напиться солью.
Итак, чудеса. Ты готов выступить в поход за ними – сегодня, сейчас, сию минуту? Если будешь слишком долго собираться, рискуешь опоздать навсегда.
I. Утраченные акры
«Их не включает ни один
Картографический отчет,
Хотя разведка их ценой
Мечты и времени идет.
Они замещены листком
В масштабе сколько-то на дюйм,
И этот грустный факт ни в ком
Не вызывает грустных дум…»
Роберт Грейвз, «Утраченные акры»
1.
«Сумерки – время чудес», как сказал герой одного не слишком-то известного фильма. Весна – тем более. Весенние сумерки на перекрестке – самое время и место, чтобы случилось что-то из ряда вон. Не перекресток, говоришь? Перекресток, да еще какой! Мы с тобой на границе города и деревни, большого хищного города и медлительной, неряшливой, но непобедимой в своей кондовой хитрости пригородной деревни, а также – на границе леса, пусть даже вытоптанного и загаженного собаками придорожного леса, и луга, дикого, с торчащими ирокезами прошлогодней травы, с разбросанными там и сям покрышками от колес и обломками… хмм… транспортных средств, точнее в сумерки и не определишь, особенно издалека.
Видишь окружную автодорогу? Перед ней – полоса отчуждения, пустырь, на котором нельзя ни копать, ни строить, ни сеять, ни пасти коз. Она заросла кустарником и дикими травами, по ней бродят дикие собаки и не менее одичалые подростки, сбиваясь в стаи и норовя кого-нибудь задрать, в прямом и в переносном смысле. Не бойся – они нас не увидят. Не бойся, и они нас не увидят, не учуют, не подойдут. Будь параллельно, воспринимай их как часть дальнего плана, и они им так и останутся. Проверено неоднократно.
Давай, разведу костер – или ты, это же просто, самое простое, чему можно научиться в детстве, только убери всю сухую траву по периметру где-то на полметра. Пал – неоправданное, бессмысленное убийство всякой мелочи, давай хотя бы бессмысленных убийств избежим. Пустырь – тоже земля, не лучше и не хуже других мест, в которые ты приходишь. Да и, кроме того, ты ведь уйдешь с него совсем не таким, как пришел, так что, хотя бы в благодарность, побереги его для других искателей приключений.
Видишь, как плавится воздух там, над костром? Словно сама реальность плавится, да, тот самый «реал», что тебя задолбал. И ты решил с ним расстаться…
Ты что, думаешь, я буду отговаривать тебя от самоубийства? Неее… и не надейся. Я никогда не отговариваю суицидников.
Сам подумай - если ты сюда каким-то образом попал, а именно - родился у своей мамаши, и папаша тебя на стенку не спустил, и мамаша не сделала аборт, и в общественном транспорте тебя из нее не выдавили, как пасту из тюбика, и в женской консультации не сварили тебе начисто мозги и яйца процедурой под оружейным названием УЗИ, и ты не пал жертвой халатности врачей в роддоме, и не заразили тебя еще во младенчестве гепатитом или ВИЧем, то как же ты хотел жить! Ясновидящие говорят, что в последнее время участились совершенно безобразные драки ждущих воплощения душ у лона забеременевших дам... еще бы - беременных мало, а жаждущих жить - много. Естественно, воплощается самый сильный и быстрый или хитрый и подлый. Есть, конечно, и те лона, в которые лучше не попадать совсем, но ведь подобное тянется к подобному, так что и алкашки плодоносят не хуже нормальных женщин. Крик новорожденного звучит в до мажоре, не смотря на все мытарства, что приходится испытать человеку по пути на белый свет.
Что же случается потом? Белый свет оказывается вовсе не таким комфортным, как кажется душам из их иллюзорного мира... Тут бывает больно, и холодно, и голодно, и страшно, и скучно, и просто противно... Чем дальше, тем больше родившийся человек убеждается, что попал он, мягко говоря, не в санаторий. Качели чувств и ощущений могут раскачиваться от экстатического восторга до черного отчаянья, и это совершенно нормально, особенно в детстве. Полно колюще-режущих углов и граней, богатый набор замораживающе-обжигающих и обнадеживающе-обламывающих сторон у реала... Чувства, конечно, со временем притупляются, происходит "набивка реальностью", обрастаешь толстой шкурой привычки, научаешься избегать ударов, блокировать или отводить их, а самые ловкие даже используют их для собственной выгоды, но, увы, это происходит не со всеми...
Не бывает существования без боли, а для иных личностей самая пустяковая боль перевешивает любой кайф. Вот такие и задумываются о суициде. То есть, сперва они хнычут и ревут в пеленках по любому поводу и без него, канючат на горшке, ничего не жрут, кроме материнского молока и "агуши" до трех с половиной лет, не слезают с рук даже за самой интересной игрушкой, боятся кошек, собак, бородатых дядек и раскрашенных теток, не хотят слушать сказки, потому что они в середине страшные, щурятся от дневного света и орут благим матом, оказавшись в темноте. Если никаких органических поражений у такого "плаксы" нет, мы имеем дело с потенциальным суицидником. Это особенность души, а не тела. Самое интересное, детишки-то с различными болезнями, даже врожденными, гораздо более живучи и боевито настроены, чем эти несчастные.
В дикарском, первобытном обществе такие не выжили бы и десяти дней - их ликвидировали бы собственные мамаши для блага всего племени, в средневековом они не дотянули бы до года, став легкой добычей детских болезней, а у нас - доживают до того дня, когда могут вовсеуслышанье сказать: ну и гадость же весь ваш гребаный мир! Что я могу им ответить?
Не нравится - не ешь! Не хочешь жить - освободи место другому. Только вот орать, как все тотально плохо, не надо. Мы и без тебя это хорошо знаем. Как и то, что это же самое тотально хорошо и тотально по фигу. Без "качелей", несущих нас от боли к радости и обратно, не было бы вообще значимых чувств, мыслей и ощущений. По-любому, какой внутренний конфликт ни копни, а в самой основе лежит качающаяся платформа {страх боли/жажда жизни}. Перевешивает то одно, то другое, и решается конфликт именно с позиций той стороны, что перевесила. У потенциальных суицидников правит страх. Они отказываются от всего, что может впоследствии принести им хоть малейший душевный или физический дискомфорт, причем первый справедливо считают болезненней второго. Предпочитают не испытывать удовольствия, лишь бы избежать боли. Предпочитают не дружить, лишь бы не быть преданным и обманутым, даже сама мысль о возможности этого представляется им весьма болезненной. Любовь, и даже половые отношения без малейшего проблеска человеческого чувства пугают их.
Смерть пугает их вовсе не как возможное уничтожение личности, а лишь как источник беспредельной боли, а если они веруют в загробную жизнь - то до усеру боятся посмертия, с адскими котлами и серными озерами. Только это спасает их от немедленного суицида. Верующие уходят в монастырь, или, если монастырей не предусмотрено их верой, становятся кошмарными начетчиками, задалбывающими себя и других кучей совершенно диких ограничений. А остальные? Кто - вешается, кто - топится или стреляется, кто жрет персен пачками, кто становится неизлечимым алкашом, самый легкий случай - "поэтическая натура не от мира сего"... Но бывают и философы.
Вот их бы я... по крайней мере, снабжала бы всевозможными приспособлениями или препаратами, а также описанием способов наиболее безболезненного перехода в иной мир. И чем они быстрее это сделали бы, тем лучше. Сами подумайте - что потерял бы наш мир, если бы Ницше и Маркс застрелились в юности, Кьеркегор и Шопенгауэр уморили себя голодом, не написав и трех слов, если бы Гитлер отравился, не поступив в академию художеств, а Сталин подорвался самодельной бомбой... Список можно продолжать до бесконечности... А они ведь не только "для себя мир не любили", они не любили его и за всех нас...
Спасибо, мы со своими любовями-нелюбовями как-нибудь сами разберемся. А вы, потенциальные суицидники - убейте сибя ап стену! Сами! И не мучайтесь больше.
2.
Ну, как ты там? Жив? Спорить будешь? А…, а то я уж язык поразмять решила…
Сумерки сгустились, стало темно. Только наш костер в полосе отчуждения мерцает сквозь ночь, да на шоссе льют ядовито-оранжевый свет фонари. Давай отойдем подальше во тьму, чтобы увидеть и услышать ночь. Просто прислушаться и услышать.
Ты слыхал когда-нибудь, как растет трава?
«Невидимый дикий тмин
И дикая земляника
Представились вдруг
Иносказаньем восторга»*
Дикий тмин – всего лишь мелкая разновидность борщевика, не тот, который Сосновского, с обжигающим соком и остро-вырезанными листьями, и не что-то необыкновенное. Обычная съедобная травка… не та травка, о которой ты сейчас подумал. Она тебе не нужна. Самая крепкая трава и самая чистейшая «кислота» - в твоей голове, за нее не надо платить барыгам и ее не найдут у тебя никакие менты. Нужно только знать, где она лежит, а запасы ее почти бесконечны.
Пошли в темноту, пошли слушать, как растет трава. Только давай помолчим – чтобы услышать. Чтобы услышать, надо молчать не только снаружи, надо молчать изнутри. Забудь слова! Забудь мысли! Забудь краски и формы – просто иди, смотри в темноту и слушай, как растет трава.
Иди!...
* – Т.С. Элиот, «Четыре квартета».
3.
Хмм… Куда это мы зашли? Светает, однако. И туман… Судя по состоянию почвы, справа от нас будет болото – тропа в эту сторону понижается, размокает, на ней появляются лужи, а по краям – пучки рыжей осоки. Мы туда не пойдем, ибо, хоть в болотах и полно аномальных мест, но для новичка они небезопасны. Пойдем в другом направлении – вверх.
Ой, какие интересные цветуечки! Ты когда-нибудь видел такие? Вроде силене, смолевки, но размеры впечатляют, и чем дальше по тропе – тем крупнее они становятся. Так ты не знаешь, какая она, гвоздика-смолевка? Паршиво. Если хочешь увидеть чудеса – надо знать обыденность, как содержимое собственных карманов. А вот и крапива – ее-то ты сможешь узнать? Та самая, двудомная. Тебе не кажется, что сейчас не время – что для смолевки, что для такой роскошной крапивы? Сейчас крапива разве третий-пятый листок разворачивать должна, а смолевка вообще едва проклюнулась. Так что на солнечную сторону это не спишешь, это аномалка начинается. Не на всякой такие яркие знаки встретишь, а ты и эти проглядел… Побольше ходить надо, по самым обычным лесам и лугам, внимательно смотреть и запоминать, чтобы не пропустить потом аномалку.
Растительность – самая простая и заметная метка аномальной зоны. Травы и кусты медленно, но верно преодолевают «мембрану», расходясь в обе стороны от нее.
«А на нейтральной полосе цветы – небывалой красоты».
Вот и сосредоточься на этих цветах, и, не поднимая головы, не глядя вдаль, шагай по этой тропинке. Видишь – они все свежее, роскошнее, видишь, какая тут высокая трава? Совсем не весенняя, характерная, скорее, для середины влажного лета…
Молчи внутри себя! Молчи! Ничто так не привязывает к обыденности, чем слова. И ничего не бойся – я рядом. Иди.
Стоп! Чувствуешь, как изменился воздух? Был туман – стала вековечная сырость, настоянная на прели и растительной гнили. Подними голову, осмотрись. Что видишь? Что из этого кажется тебе необычным – и для твоей местности, и для теперешнего времени года? Обрати внимание на эти деревья. Это не деревья, это папоротники. Убедился?
Подойти к ним? Нет уж, поворачивай назад, на первый раз хватит. В следующий раз дальше пройдешь. Возвращаемся назад по той же тропинке. Можешь просто ступать в свои же следы, если, конечно, уверен, что они и вправду твои. Или следить, как мельчают и блекнут травы, как прошлогодняя сухая трава занимает все большую площадь. Не поднимай головы до тех пор, пока не почуешь, что пахнет обыденными запахами – выхлопными газами с шоссе, весенней, еще «не созревшей» землей.
Что тут? А, наш костер… Совсем затух, даже угли остыли. Как-никак, а часов восемь бродили. По местному времени. По внутреннему будет немного меньше – часов пять-шесть. Если бы дальше зашли, то могли бы и сутки отсутствовать, а тебе домой надо, а то родные распсихуются.
4.
Пошли домой. Любой путь начинается от дома, но не любой там заканчивается. И, все же, лучше иметь такое вот знакомое до последней пылинки, до последней досочки и гвоздя безопасное место, где можно передохнуть, отлежаться, ежели что не так пойдет, распихать по ящикам все добытое в путешествиях, даже если это всего лишь впечатления. Кстати, фотик брать в эти вылазки не советую – загубишь технику, и только. Лучше блокнот с карандашом, а еще лучше – просто хорошенько натренируй зрительную память.
На пороге твоего дома мы и подведем итог нашей прогулки.
1)Мы хотели увидеть чудеса? Мы их увидели – вспомни не вовремя вымахавшую крапиву и гвоздичку, а, в особенности, папоротники высотой с трехэтажный дом. Это, конечно, по прошествии времени можно почесть и за иллюзию, но ведь видел же?
2)Ты хотел узнать, как и куда за ними ходить? Узнал, научился. Повторить только надо, чтоб «на жесткий диск» записалось.
Повторим?
Итак, прогулка за чудесами – конспективно.
1)Нужен, прежде всего, перекресток, нет, даже не так – Перекресток, или даже вот так: ПЕРЕКРЕСТОК. Пограничное место между сильно отличающимися друг от друга функциональными единицами инфраструктуры, граница между разнящимися по мировоззрению и способу жизни человеческими поселениями, как бы разлом культур, и чем резче – тем лучше (осторожнее с гопотой и фанатиками, применяй «сдвиг планов»). Хороша также граница между лесом и полем, холмами – и голой степью, долиной – и горами. Пойдет, хоть и в меньшей степени, простой перекресток грунтовых дорог, место слияния ручьев или речушек (более двух), а также просто интуитивно «прочуханная» лесная/полевая аномалка. Не советую перекрестки кладбищенские, в болотистой местности, а также свалки, какие бы сильные аномалии там ни встречались. Во всяком случае, на первых порах.
Рассказать тебе, что ли, про Образцовское кладбище? Произошла со мной там одна история. Дело было осенью, аккурат после ноябрьских праздников. Снег еще не лег, даже не подморозило как следует, сырость стояла и туман круглые сутки. А мне позарез требовалось деревенскую штуку сделать – мужику одному нестояк пожизненный. За дело, не думай, что просто так. Для этого надо три вечера в сумерках по кладбищу со свечкой ходить и заговор читать. Деревенская церемониалка, если ты знаешь, что это значит. Ну, хожу я, читаю. Отчитала два вечера, третий отчитать – и свободен, как ветер в поле! Брожу между могилок, свечку от любого дуновения берегу. Черное пальто на мне, да беретка – черная тоже. Привычный мне цвет… Вот уж раз тридцать прочла, вот уж сумерки сгущаются, ан – на тебе! – откуда-то из-за памятников вылезает мужик кособокий, рожа серая, один глаз с бельмом, и вообще высох, а одежка – вся сплошь в глине. Мертвяк-мертвяком. Что делать? Трусить и бежать нельзя, поворачиваться спиной – тоже. Иду на него, свечку впереди себя, заговор твердым голосом, да и внутри ничего не дрожит – потому что поздно бояться, раньше надо было. А он увидел меня – и куда-то в сторону, да словно сквозь землю провалился. Отчитала я оставшиеся разы, свечку на определенной могилке оставила, и домой пошла – руки умывать. Вот тут у меня поджилки и затряслись – накрыло запоздалым страхом. Но ничего, спала хорошо, наутро – как раз выходные – за капустой в Образцово потащилась, а то на своем огороде жестковата для заквашивания выросла. И слышу, как позади меня бабки говорят: «Вот, к такому-то брат приехал, алкаш кривоглазый, да они вдвоем на кладбище пошли – родителей помянуть. И, представляешь, чего увидали? Привидение! В черном плаще! Со свечкой! Плывет по воздуху прямо на них и заупокойную молитву читает!» А вторая первой и отвечает: «Да уж чего говорить, кладбище-то кагебешное, сколько душегубов лежит! Вот и неспокойно.»
2)Когда нашел Перекресток, иди на него не абы когда, а в сумерки, утренние или вечерние. Сумерки – время чудес, время, когда все «мембраны» истончаются. Когда станешь «большим и сильным», то в любое время там лазить сможешь, а пока лучше именно в сумерки, это проще.
3)Надо заранее войти в трансовое состояние – не зря ж я тебя всю ночь кругами по ночному пустырю гоняла, да еще скомандовала молчать изнутри. Увы, сначала это с полпинка не выходит, учиться этому надо, тренироваться почаще, даже дома. Хорошо помогает темнота и монотонные движения. Главное при этом – сосредотачиваться не на себе, а на каком-нибудь одном внешнем сигнале, звуке, например – как вот этот шорох растущей травы. К рассвету ты уже достаточно утомился, чтобы обыденность тебя отпустила.
4)А еще нам помог туман, благодаря ему ты мог видеть только то, что у тебя под носом, а под носом-то и оказалась аномалка со странными растениями. Это важно – сосредоточиться на знаковых предметах другой реальности и не оглядываться на обыденную. И следовать за знаковыми предметами, как Алиса за Белым Кроликом. Кстати, «проводником» может стать и необычное животное, только это намного рискованнее, чем следовать камням и растениям, которые никуда не бегут, иначе, увлекшись погоней, рискуешь зайти слишком далеко. А этого я тебе не советую, во всяком случае, вначале. Там, где растут цветы с лошадиную голову, попадаются и ящерки размером со слона. «Затерянный мир» - не такая уж гольная фантазия Конан Дойля, у него есть вполне реальный прототип, и не в глубинах истории, а в полушаге от нашей обыденности.
5)Как понять, что «мембрана» пройдена? Проще всего ощутить это тактильно, по некоторому упругому сопротивлению твоему перемещению, причем упругое сопротивление ощущают все органы, а не только кожа и мышцы. Или, наоборот, может возникнуть на мгновение как бы «подвешенное» состояние, минутная слабость вплоть до головокружения и тошноты. Но, даже если ты этого не ощутишь, то почувствуешь изменение «атмосферы» - другую температуру, влажность, запахи. Как только ты ощутил, что мембрана пройдена – остановись и оглядись. Это необходимо даже с точки зрения безопасности.
6)Посмотрел, запомнил – и назад. Поворачивай и возвращайся тем же путем, каким пришел. Отслеживай взглядом обратные изменения в растительности или свои следы. Второе – более рискованно, поскольку они могут внезапно оборваться. Но паниковать все равно не нужно, главное – чтобы растительность, или другая метка становилась все больше похожей на обыденную. Дальше двух-трех шагов в первых полазах углубляться не стоит. Помни о ящерках )).
7)Ни в коем случае нельзя трусить! Страх – твой враг, а не учитель, даже когда он обоснован.
На этом первая часть, о поиске «утраченных акров», закончена. Необходимый минимум знаний ты получил, остальное добывай сам и вместе с товарищами. Будь осмотрителен, внимателен и бесстрашен. Бояться надо до полаза, а когда уже полез – все чувства должны остаться позади.
© Ольга Хорхой
